Новости
События, анонсы
Обновления
Биография
Детство и юность
Театральное училище
Семья
Ленком
Малая Бронная
Театр на Таганке
О профессии и о себе
Творчество
Театр
Кино и ТВ
Радиопостановки
Книги
Фотогалерея
В театре и кино
В жизни
Персоны
Анатолий Эфрос
Пресса
Рецензии
Книги о творчестве Ольги Яковлевой
О сайте
Об Ольге Яковлевой
Разработчики сайта
Читайте книгу Ольги Яковлевой
«Если бы знать...»
Пресса => Рецензии
«Ромео и Джульетта» (Театр на М. Бронной)
, 1973
авторы: Велехова Н. -
«Исчезающее пространство».
"...Назначение мизансцены — пространственное выражение действия человека (Эйзенштейн называл ее, с точки зрения режиссера, — «жест режиссера, взорванный в пространстве»). Но если искать эстетически обобщенное содержание мизансцены, то оно будет стремлением режиссера выразить личную психологию (человек) в категории бытия (пространство, время, движение и т. д.). Иными словами, режиссер должен видеть актера не в частных условиях, не в эмпирическом ряду событий, а на той ступени их обобщенности, где отдельный факт становится понятием. Поэтому, очевидно, режиссер и стремится поставить своего актера не в узкобытовое окружение, а на площадку, лишенную частных признаков быта (как скульптура). Но эта площадка должна быть особой.
Отчетливо видно, что режиссер А. Эфрос, например, выводит свои образы (когда решает мизансцену) из бытового антуража. И отчетливо видно, что психика его актеров насыщена, что она должна войти в драматическое соприкосновение с миром. Ибо сама собой она не разрешится.
В работе с актером Эфрос в последних работах достиг очень многого. Но груз эмоций Л. Дурова, нравственная воля Г. Сайфулина, душевная ярость О. Яковлевой требуют выражения не только через самое переживание, но через переживание мира, то есть пространства; движения, времени...
Однако если мы внимательно смотрим «Ромео и Джульетту» в постановке Эфроса, то обнаружим там необъяснимую вакуумную опустошеннность сцены. Это характерно. Актеры двигаются в одном смысле разболтанно, а в другом—зажато (разболтана техника движения, зажата его выразительность), с нецелесообразными пересечениями планов сцены (что делает ее лишенной глубины). Это заставляет предположить, что образ пространственного мира для режиссера умозрителен, он как бы вынесен за скобки, актеры не введены в мир — ни как в художественную, ни как в эстетическую категорию.
Объемные средства (даже визуальные, световые) не применяются; глубина сценического пространства пола, не расчлененная, не освоенная ни рукой человека (лица пьесы), ни его обитанием, ни миром природы. Нет ни игровых точек, ни вещей, хранящих след жизни человека. Мы не ощущаем ни высоты, ни емкости, ни дали, которые необходимы при условно пустой площадке. Есть детали для опознавания обстановки. Детали — железные станки, из которых делается то балкон, то скамьи, то кровать и т. д. Все детали вырезаны узором кладбищенских решеток. Это единственный тон образности. Самое пространство немо.
Героям «Ромео и Джульетты» и не назначено никакое отношение к пространству. Они движутся в пространстве, как между невидимыми скалами, не случайно: оно давит их. Они не вольны в нем. Почти все движение идет параллельно рампе. К раскрытию психологии действующих лиц пространство в этом спектакле не имеет отношения. Ни о каком переживании пространства тут не надо и говорить. Человек в быту более содержательно «лепит» свой внутренний мир в движении, чем Ромео или Тибальт. Режиссер как бы закрыл эту область, исключил содержание движения. Однако в этом мы угадываем не простой отказ от пространственности, но отказ от каких-то привычных, может быть, бытовых схем, которым режиссер хочет противопоставить еще не найденное, не решенное им самим. Очевидно, он ищет абстрагирования, так как по костюмам заметно стремление провести трагедию через разные эпохи и народности. Отказывается от историзма в социальном определении типов, в музыке, в мизансцене.
Но психология — понятие историческое, социальное, зависящее от внешнего мира, и естественного и общественного. Как можно вывести ее общие, через эпохи прошедшие черты — а они есть, — если самый принцип решения психологии героя вычленяет эту психологию из мира объективных данностей? Есть исключение из этой внепространственной, внеисторической психологии —Джульетта — О. Яковлева. В какой-то момент она вдруг выходит за пределы искусственной пластики инфантильной девочки. Актриса удивительной внутренней гибкости и какой-то спонтанной грации переживания, она осознает себя в среде через элементы средневекового костюма— прозрачного шлемика валькирии и черной бархатной сутаны. Если не ренессансной, то просто полудикой древней душой проступает облик Джульетты. Это — раненая личность, у которой отнята внешним миром ею обретенная, обетованная свобода сердца. Как она плачет! Так плачут только навсегда плененные—те, кто был от века приобщен к свободе. Плача, она изливает свою былую суверенность души,
свою непритронутость, свое дикое и прекрасное ощущение права. Так не плачет, не жалуется человек позднейшей психологии. Чем-то она вяжется с леонардовской «Дамой с горностаем», девушкой, которой была свойственна предельность страсти, измеренная такой же предельностью мести. Как гласит предание, ее обманул любимый человек.
«И когда она проезжала мимо него в час его - падения, его шествия в цепях, она спокойно отворотилась от него в сторону». Это вспоминается в сцене отчаяния Джульетты Яковлевой по причине сходства исторических психологий. Ее слезы беспредельны до угрозы. Естественна и почти безусловна мимика ее лица, открытых губ, в которые заливаются потоки обильных слез. Яковлева — Джульетта не знает нюансов той психологии, которая придет позднее: это точно. Но ее психология от этого не проще, она только целостнее. Она не знает относительных эмоций (которыми полон А. Грачев — Ромео и все остальные). У нее— прачувства, если способные к переходу, то только в свою противополож¬ность: они берут начало из нераздельной природы".
При копировании ссылка на сайт обязательна!
Разработка:
AlexPetrov.ru
Хостинг от ZENON
Copyright © 2009-2025
Olga-Yakovleva.ru