Новости
    События, анонсы
    Обновления
 Биография
    Детство и юность
    Театральное училище
    Семья
    Ленком
    Малая Бронная
    Театр на Таганке
    О профессии и о себе
 Творчество
    Театр
    Кино и ТВ
    Радиопостановки
    Книги
 Фотогалерея
    В театре и кино
    В жизни
 Персоны
    Анатолий Эфрос
 Пресса
    Рецензии
    Книги о творчестве Ольги Яковлевой
 О сайте
    Об Ольге Яковлевой
    Разработчики сайта


 Читайте книгу Ольги Яковлевой     

«Если бы знать...»
Пресса => Рецензии
    «Отелло» (Театр на М. Бронной), 1976
    авторы: Кучкина О. -



Спектакль «Отелло» на Малой Бронной.

«Яго начинает и выигрывает»

Что-то она напоминала, эта темная — под дерево или железо — округлая конструкция посреди сцены. Средневековую башню? Естественно. Но не только ее, не только башню. Вот!.. Шахматную фигуру, а именно ладью. Сравнение пришло на ум в ту минуту, когда Яго, размяв свое нестарое еще тело на лестнице, как на гимнастическом снаряде, поднимался на самый верх башни и оттуда смотрел на Дездемону, Кассио и жену свою Эмилию. Уже начал действовать механизм интриги, столь искусно закрученной этим господином, и теперь он наблюдал за движениями фигур, которые с той верхней точки, несомненно, казались ему фигурками-марионетками, послушными его воле.
Разыгрывалась партия. И разыгрывал ее Яго, главная движущая пружина интриги, дирижер, задавший тон.
Принято думать, что пьеса Шекспира «Отелло» — о ревности. Имя знаменитого мавра дает название произведению; оно первым приходит на ум при мысли о ревнивцах, переходя из разряда имен собственных в разряд нарицательных. Все так. По школьной хрестоматии. Режиссер Анатолий Эфрос, внимательнейшим образом вчитавшийся в Шекспира, открыл нам вещи, поблекшие и расплывшиеся под хрестоматийным глянцем. Так бывает. И тут целиком вина наша, привычка нашего ленивого (или слишком загруженного?) человеческого сознания ставить на иные пройденные предметы штамп и так и числить их в своем умственном и душевном хозяйстве раз и навсегда проштампованными. Нет, не навсегда! И в том счастье. Не навсегда, а лишь до той поры, пока внешний ли, внутренний ли толчок заставит оборотиться и взглянуть на пройденное свежими, новыми глазами.
Так или иначе на сцене театра на Малой Бронной жил, двигался, продумывал дальнейшие ходы своей шахматной партии Яго Л. Дурова, основное действующее лицо спектакля «Отелло». Посмотрите: остальные, являясь полноправными участниками жизни, точнее, того куска жизни, который включила в себя трагедия, в то же время оказываются лицами, подчиненными грандиозному замыслу, автор которого — Яго. Разумеется, они живут по своим законам и правилам, по логике своих характеров, своего миропонимания—Отелло, Дездемона, Родриго, Кассио, Бианка, Брабанцио. Но нравственно и умственно неточный — то есть заурядный — в остальном и мучащийся от этой своей заурядности, Яго точен в понимании людских слабостей, и тут он «ведет» каждого к его концу поистине талантливо! Кстати, вот какая мысль является в связи с этим: должно быть, завистникам могла быть дарована и другая судьба, а не их, в итоге, ужасная, скудная, обделенная, если бы они имели силу отказаться от своей зависти и поступков, ею диктуемых, чтобы вложить ту же самую энергию з нечто созидающее, а не отрицающее. Увы, увы...
Говорят (а спектакль вызывает неоднозначное к себе отношение), что этот Яго слишком суетлив, слишком мелок, слишком скоро обнажает свою сущность, что ему не хватает достоинства и оттого, он не так величественно - странен, как мог бы быть. Верно. Не хватает, суетлив. Но все это и входит в правила игры, замысленной другим человеком, разыгрывающим свою партию, стоящим и над Яго тоже. Однако пре¬жде, чем дать необходимое объяснение нашему Яго, бросим взгляд на игру в целом.
Спектакль начнется вот как. Выйдут его участники, сядут в жесткие кресла, как бы вделанные в стены той башни-ладьи, и Яго, еще до первого слова — а им будет слово «ненавижу» — бросит свой кинжал на чугунное черное ложе, застланное белым кружевом: постель и смертный одр Дездемоны (художник Дмитрий Крымов). И далее объяснит и жест и слово: Отелло назначил на место, на которое претендовал он, Яго, другого — Кассио. Тот с образованием. Зато Яго — с опытом! Так, даже не современно, а злободневно звучит текст Шекспира, сочиненный четыре века назад. И выйдет Родриго (ар¬тист В. Лакирев), благородный юноша, о котором мы бы сказали сегодня: вполне ин¬теллигентный юноша — в белых перчатках и с цветком в руке. И наглядно и зримо развернется его история. Когда Брабанцио (Л. Каневский), разгневанный отец Дездемоны, велит арестовать Отелло за то, что тот, черный, покусился на его невинную голубку, рядом окажется именно Родриго, и именно он вынужден будет исполнить повеление. Такой симпа¬тичный и растерянный, он возьмёт оковы, дав Брабанцио подержать свой цветок, а после сразу же заберет цветок обратно, растерянный и снова очень симпатичный. И еще раз опустеют его руки, лишившиеся цветка, когда Яго вложит в них камень, которым Родриго — по замыслу Яго — должен будет проломить череп Кассио. Так выстраивается мысль Шекс¬пира о том, что зло нередко осуществляет себя вовсе не через злодеев же, а через подобных «симпатичных» людей. Таких, которых легко уговорить или запутать, дав им понять, что так надо, что так им следует поступить в силу высших соображений, а то и еще про¬ще: лично заинтересовав их или припугнув, что по сути, одно и то же. Родриго влюблен в Дездемону—вот та «ниточка», за которую практи¬кующий психолог Яго «дергает» эту фигурку. Родриго мог бы вызвать нашу жалость. Но постановщик беспо¬щаден. Он обвиняет. Дело не в чувствах Родриго. Дело в отсутствии жизненных устоев, нравственной позиции. Не будь подобных лиц, зло не имело бы почвы, ему негде было бы отыскать исполнителей и защитников, вольных или невольных, оно слишком явно обнаружило бы себя. История, повторяясь, давала и в более поздние времена образчики узнанного и запечатлен¬ного великим драматургом. Довольно вспомнить Германию 30-х годов, фашизм, поднимавший голову,— обыватель составлял тот питательный бульон, в котором процветала бацилла исторического зла.
Цветок и камень в руке Родриго. Постель и смертное ложе Дездемоны. Ее платок (одна лишь деталь, к примеру: когда Яго, заполучив, наконец, его и вдоволь натешившись с ним, вытирает — им! — свое разгоряченное лицо, и вы испытываете от этого чувство почти физического отвращения и боли). Алый, зеленоватый, голубой — цве¬та платья Дездемоны, расположенные как бы в обратном порядке по отношению к происходящему: цвет крови, цвет травы, цвет неба... Эти едва ли не прямолинейные — не будь они так пронзительны, так художественно убедительны — «ходы» партии, разыгрываемой на сцене, остались бы всего-навсего режиссерскими украшениями, если бы за ними, сквозь них, через них не проступала сое¬диняющая высокое с низким игра. Не вставало бы — изначально и подлинно — главное лицо: Шекспир, с его гениальным проникновением во все сущее.
Эфрос в этом спектакле передает Шекспира адекватно. То есть вызывая в нас, по-видимому, те же чувства, которые владели прижизненными зрителями великого дра¬матурга, которые, возможно, владели им самим. Этого нельзя, невозможно было достичь средствами, которые сегодня «не читаются». «Отелло» — пьеса, казалось бы, могучих, открытых чувств—играется на Бронной спокойно и негромко, с предельным вниманием к тому, что внутри и меж людей. Отелло Н. Волкова—большой, талантливый и добрый человек. В нем - то простодушие и та прямота, свойственные таланту, которые и делают такие натуры подчас уязвимыми: «гибкость» Яго жизнестойка. Потом, когда Яго уже вольет яд сомнений в его жилы, он скажет прежде всего: «Прощай покой! Про¬щай душевный мир!», а далее уже последует прощание с остальным. Здесь ключ к характеру! Его покой, его душевный мир, не разрывае¬мый даже любовными страстями (как можно было бы предположить), — это мир гармонии. Его сильное, а потому спокойное чувство к Дездемоне исполнено удивительного благородства. В его отношении к ней есть что-то от отношения к ребенку. Хотя и сам он иногда напоминает большого ребенка. Тут обманута даже не любовь мужчины к женщине, хотя и это громадно. Обмануто человеческое доверие, вера, а это сокрушает самых сильных. Обманувшиеся и обманутые дети — вот что невыразимо больно в этом спектакле. Дездемона — О. Яковлева — тот лирический, эмоциональный нерв, который делает всю эту далекую историю странно близкой, как если бы она случилась не с давно известными классическими персонажами, а сегодня, сейчас и, может быть, с нами. В нас вызван тот самый интерес, который иногда — без права — именуют обывательским: с бьющимся сердцем следим мы за тем, что же будет дальше. Парадокс: мы знаем, что будет, но каким-то предыдущим, холодным, уснувшим на этот миг знанием, и потому детская, нелепая надежда, а вдруг в последнюю минуту что-то произойдет, и он поверит ей... Подкорка, что ли, одерживает верх, заглушая те участки коры, которые з н а ю т?
Последняя сцена решена до чрезвычайности скупо. Ни мелодраматических, ни драматических, ни каких либо иных эффектов. Сцена погружена во мрак высвечено одно ложе Дездемоны. Дездемона ждет Отелло. Он не появляется. Возникает только его голос— из темноты. Это так страшно! В детстве бывало так страшно, когда мог раздаться голос из темноты. Мог. А здесь он раздается...
Отелло баюкает мертвую Дездемону. В этом отрешенном спокойствии, когда уж все понято и все кончено, в этом воспоминании о счастье когда Дездемона была еще живой, а не мертвой,— глубина чувства, существующего на стыке с мыслью, философской мыслью о сущности жизни и смерти.
За что Яго мстит Отелло? Что вызывает его бешеную ненависть? Ведь не Кассио — его враг, хотя он и занял место, на которое метил Яго. Нет, Кассио — по его плану — должен пасть только как пешка на подступах к Отелло — королю. Яго ненавидит в Отелло все, чего лишен сам. Талант, душевный покой, гармония раздражают заурядного, негармоничного, а отсюда слишком активного Яго. Воинствующая заурядность, основанная на невежестве, вооруженная подлостью,— когда нет сопротивления,— может разрушить самое дорогое: любовь, талант, гармонию, вытирая о них если не ноги, то, как белоснежным платком Дездемоны, пот со своей разгоряченной действиями физиономии.
Театр, осуществивший новую постановку замечательно пьесы, следует хорошим традициям советского театра.


 
 

 При копировании ссылка на сайт обязательна!
Rambler's Top100

Разработка: AlexPetrov.ru

Хостинг от Зенон Хостинг от ZENON 		Copyright © 2009-2023 Olga-Yakovleva.ru