Пресса :: Официальный сайт актрисы Ольги Яковлевой

Новости

	События, анонсы
	Обновления

Биография

	Детство и юность
	Театральное училище
	Семья
	Ленком
	Малая Бронная
	Театр на Таганке
	О профессии и о себе

Творчество

	Театр
	Кино и ТВ
	Радиопостановки
	Книги

Фотогалерея

	В театре и кино
	В жизни

Персоны

	Анатолий Эфрос

Пресса

	Рецензии
	Книги о творчестве Ольги Яковлевой

О сайте

	Об Ольге Яковлевой
	Разработчики сайта

Читайте книгу Ольги Яковлевой

«Если бы знать...»

Пресса => Рецензии

«Путешествие Алисы в Швейцарию» (ЦДР Казанцева и Рощина), 2012
авторы: -

Марина Тимашева: Центр драматургии и режиссуры представил спектакль по пьесе Лукаса Берфуса ''Путешествие Алисы в Швейцарию''. ''Сексуальные неврозы наших родителей'' того же автора играли здесь в 2005 году. Но теперь речь - о целом проекте, который называется ''Кумиры. Новый формат''. Суть его заключена в том, что знаменитые актеры участвуют в постановках молодых режиссеров. Одну из главных ролей в спектакле играет Ольга Яковлева.

Пьеса Берфуса опубликована в сборнике ''ШАГ-4''. Все ''шаги'' делает Институт имени Гете для того, чтобы знакомить российскую аудиторию с современными немецкоязычными пьесами. Институт сам выбирает произведения, оплачивает работу переводчиков и издает увесистые тома, всего их уже – четыре. Расчет, конечно, на то, чтобы театры эти пьесы поставили. Этому обычно предшествуют читки. ''Путешествие Алисы'' в Перми читал кинорежиссер Николай Хомерики, в Красноярске с актерами работал режиссер Олег Рыбкин.

Теперь московский Центр драматургии и режиссуры перешел от ''концертного исполнения'' к полноценному спектаклю. Режиссера пригласили молодого, выпускницу курса Леонида Хейфеца (ГИТИС) – Викторию Звягину. В спектакле заняты: Александр Ливанов и Владимир Михайловский (из театра ''Эрмитаж''), Анастасия Марчук (из ''Ленкома''), Елена Морозова и Антон Кукушкин (сотрудничают с разными компаниями и режиссерами) и Ольга Яковлева (МХТ имени Чехова).

Марина Тимашева: Название пьесы апеллирует к Льюису Кэрролу с его ''Приключениями Алисы в стране чудес''. Здесь Алиса – молодая немка. У нее лейкемия, от болезни она устала, но больше, чем собственные страдания, ее тяготят мучения матери. Алиса намеревается одним махом избавить ее от себя, а себя - от унизительной борьбы с болезнью.

Алиса отправляется в страну чудес – Швейцарию, в которой доктор Густав Штром практикует эвтаназию. По ходу дела у него отзывают врачебную лицензию, он не может больше колоть своим ''пациентам'' смертельные инъекции и выдумывает ужасающий метод: под его наблюдением люди, добровольно решившиеся уйти из жизни, выпивают лошадиную дозу снотворного и надевают на голову пластиковый пакет. Полиции остается констатировать самоубийство.

Прототипом главного героя, возможно, послужил Кеворкян, американский врач, сторонник эвтаназии. В конце 80-х он создал ''машину самоубийства'', ''подающую смертельную дозу анальгетиков и токсичных препаратов в кровь больного, для пациентов, не способных покончить с собой иными способами. Идеи Кеворкяна были решительно осуждены врачебным сообществом и властями США. В 1991 году его лишили лицензии на занятия медицинской практикой. В 1999 году Джек Кеворкян был обвинён в прямом убийстве второй степени. Решением суда Кеворкян был приговорён к тюремному заключению сроком от 10 до 25 лет. В 2007 году был выпущен на свободу''.

Но на родине драматурга, в Швейцарии, эвтаназия давно легализована. Согласно официальной статистике, 200 иностранцев каждый год приезжает в Цюрих за так называемой ''профессиональной помощью в самоубийстве''. В 2007 году здесь разрешили эвтаназию не только для людей с неизлечимыми физическими, но и с тяжелыми психическими заболеваниями. Вина Густава Штрома в том, что он самовольно расширил список пациентов, заслуживающих, по его мнению, достойной смерти.

Пьеса напоминает киносценарий, все действие разбито на главы, в спектакле их названия высвечиваются на электронном табло. Шесть персонажей. Трое из них – в поисках смерти. Это Алиса, Лотта и Джон. Англичанин трижды приезжает в Швейцарию, но два раза, не найдя в себе сил распроститься с жизнью, возвращается на Родину. Антон Кукушкин играет забавного джентльмена, умеющего радоваться жизни и совершенно уверенного в ее уникальности. Чуть пародийная манера, и то, что Джон говорит в спектакле только по-английски (его речи переводит Штрому и зрителям ассистентка), создает необходимую дистанцию между актером и ролью. На первый взгляд смешно, по сути, трагично.

Есть еще молодая барышня (Анастасия Марчук), на руках которой умирала от рака ее мать, и она сама напросилась в помощники ''доктору Смерть''. И домовладелец Вальтер, у которого арендует квартиру Густав Штром.

В исполнении Владимира Михайловского это довольно склизкий тип, заурядный обыватель, которому льстит знакомство с врачом-сверхчеловеком и причастность к его убийственным тайнам.

Если попробовать проследить историю доктора Штрома до самого финала, то мы увидим в ней значительные перемены. Поначалу Александр Ливанов играет человека, вынужденного убеждать себя в собственной правоте. Но, чем сильнее отторгает его общество, тем увереннее он становится. Сомневающийся человек превращается в фанатика. Даже его влечение к Алисе-женщине ничего не меняет в его отношении к Алисе - ''пациентке''.

Между тем, кажется, что снизойди он до влюбленной в него женщины, она могла бы отказаться от мысли об эвтаназии. По крайней мере, так играет Алису Елена Морозова. В пьесе, скорее, описан ''стокгольмский синдром'', влечение жертвы к палачу. В спектакле – любовь молодой женщины к сильному и красивому мужчине, любовь, которая может наполнить смыслом оставшуюся жизнь. Кстати, когда англичанин приезжает в Швейцарию во второй раз, он рассказывает историю о том, что когда-то они с женой решили избавиться от надоевшей им кошки и выбросили ее за тридевять земель от дома. Преодолев немыслимое расстояние, кошка нашла хозяев, и тогда Джон увидел в глазах жены ужас. Тот же ужас он увидел в ее глазах, когда, вместо того, чтобы умереть в Швейцарии, он сам вернулся домой. Третий визит к Штрому становится последним: теперь Джон боится этого взгляда жены больше, чем смерти.

Героиня Морозовой приходит в дом к доктору с ярко накрашенными губами и в новом платье, подчеркивающем прелестные формы. Нет в этой обольстительной женщине почти ничего общего с тем блеклым воробышком, которым она казалась до встречи со своим избранником. Алиса ему нравится, но дело важнее чувства. И финальную сцену Морозова ведет так, как будто решила умереть не тогда, когда обратилась за помощью к доктору Штрому, а только сейчас, когда он ее отверг.

Материнская любовь ее не держит. Лотта Ольги Яковлевой посвятила дочери всю себя. Но мать боится открытого проявления эмоций, прячется за быт, говорит о том, что купила в магазине, что приготовила на обед, как много сделала для Алисы. И у той формируется ощущение, что она матери в тягость, что без нее Лотте будет легче жить. Это страшное заблуждение: без дочери Лотта жить не может вообще, и она (верующая, религиозная женщина, для которой самоубийство – непростительный грех) тоже обращается за помощью к доктору Штрому. И ей, хотя у нее нет никакого неизлечимого заболевания, он тоже помогает умереть. Причем, ''помогать'' поедет не сам, доверит работу ассистентке. Значит, он отправляет на тот свет здорового человека. Философские беседы ''за'' и ''против'' эвтаназии на этом заканчиваются, и доктор Штром оказывается обыкновенным убийцей. Выполнив его задание, соучастница преступления сделает единственно-возможный выбор и уедет сестрой милосердия в детский приют.

По сцене перемещаются легкие конструкции: лестницы и двери (художник - Маргарита Аблаева). Белые двери воспринимаются, как образ смерти. Помимо того, персонажи часто общаются друг с другом, стоя по разные стороны дверей. Они сами установили между собой стены взаимного недоверия, они прячут за ними – от себя, и от всего мира - подлинные и сильные эмоции. Те, которые могли бы уберечь близких и дорогих людей от самоубийства, даже если оно зовется эвтаназией.

Люди, обращающиеся к услугам Штрома, приезжают из разных городов и стран, и режиссер переносит действие на вокзал. В фонограмме слышен перестук вагонных колес и сигналы к отправлению поездов. Все мы – временные пассажиры поезда под названием ''Жизнь'', все мы рано или поздно окажемся на перроне под названием ''Смерть''. ''I am a Passenger'' - поет в фонограмме Игги Поп. То, как будет чувствовать себя пассажир в поезде, то, в каком состоянии он выйдет на конечной остановке, сильно зависит от попутчиков. Так читается послание режиссера, и оно намного сентиментальнее, чем высказывание драматурга.

К сожалению, в спектакле пока не расставлены принципиально важные акценты, хотя тот путь саморазрушения, фактически нравственного самоубийства, который проходит в пьесе доктор Штром, дает основания задуматься о том, к чему может привести второй за столетие опыт легализации эвтаназии.

А теперь мы поговорим с Александром Ливановым, которому, в отличие от меня, нравится пьеса, и у него совсем другое представление о главном герое, докторе Штроме, роль которого он играет в спектакле

Александр Ливанов: Мне понравился материал, пьеса понравилась очень, и мы собрались с режиссером Викторией Звягиной, Ольгой Михайловной Яковлевой и Еленой Морозовой втроем и прочитали несколько сцен, совершенно не понимая, будут из этого спектакль или не будет спектакля.

Марина Тимашева: Вы сами сказали, что вам понравилась эта пьеса. А вот объясните мне, почему?

Александр Ливанов: Она задает вопросы, она не дает ответов. Пьеса дает почву для мыслей. Причем тема очень сложная и, самое главное, пьеса математически выстроена.

Марина Тимашева: У меня было стойкое впечатление, что эта пьеса больше похожа на киносценарий, что она состоит из отдельных сцен и что режиссер вынужден ''прошивать'' своими приемами эти сцены. Стало быть, у меня нет ощущения, что последовательно происходят какие-то перемены в этих людях. Но у вас другое впечатление. Что происходит с вашим героем?

Александр Ливанов: Забегая вперед, скажу, что очень многие, когда смотрят спектакль, говорят: ''Ну, это про эвтаназию''. Что такое эвтаназия? Ни я не знаю, ни люди, которые смотрят спектакль. И, естественно, было интересно понять, о чем мы это играем. Скажу банально, я играю спектакль о человеке, который помогает людям, для меня это самое важное. И он не может пройти мимо больных людей, которым запрещена официальная эвтаназия. Люди приходят, которые не хотят или не могут жить, и этот человек не просто так, не хладнокровно помогает им, он долго их проверяет, ''работает'' с ними, потому что хочет убедиться, что это не просто эмоциональный порыв, а человек точно не хочет жить дальше. Для Густава Штрома важно, чтобы человек жил достойно и умирал достойно. Это основная тема персонажа. И с ним происходят события: он влюбляется, перед ним стоит вопрос ''как быть?''. Драма этого человека мне интересна как актеру и, естественно, в пьесе, как мне кажется, она очень здорово прописана. Каждая сцена это следующий этап какого-то события, которое происходит с этим человеком. Он надломлен ситуацией, в которой он живет. Ведь он влюбляется в Алису, а любит всех пациентов, с которыми работает. Он в каждого вкладывает душу, хочет их понять и понять, насколько человек хочет уйти из жизни. Кто-то может сказать, что эта пьеса немецкая, она холодная, и не надо играть ее приемами русского психологического театра. Но мне как раз это было интересно и, я думаю (это мое личное мнение), что Ольга Михайловна Яковлева согласилась участвовать в этом проекте только потому, что почувствовала что-то близкое ей как актрисе не только в персонаже, но и в подходе к пьесе. Тут есть очень важная для меня вещь. После спектакля разные бывают реакции у людей и я, естественно, их не отслеживаю, но мне интересно знать, что люди думают, мне важно знать - эмоционально попадает это в них или не попадает. А вот был случай. Ко мне подошел человек, мой коллега, который смотрел спектакль. Он не сказал мне, как ему понравился спектакль, не сказал, что он там увидел, а стал мне рассказывать про свою собаку, которая умирает, которую он каждый день выносит на руках, чтобы она сходила в туалет. И я считаю, что это значит, что мы на правильном пути.

Марина Тимашева: А все-таки, что меняется в Штроме с того момента, как он произносит свой первый монолог, утверждающий право человека на достойную смерть, до финала спектакля, после того, как он влюбляется в свою пациентку и после того, как дистанцируется от нее (назову это так), несмотря на очевидный ее интерес к нему?

Александр Ливанов: Сознательно дистанцируется. В начале спектакля, после первого монолога, доктор Штром уверен, фанатично уверен в своей правоте. Кстати, понятно, откуда взял автор претензии, которые предъявляют доктору Штрому. Вот недавно вышло интервью с доктором Кеворкяном, который вышел из тюрьмы. Прообраз тоже ясен. Но те пациенты, которые у него были, пожилые люди. Алиса - девушка молодая. Даже не потому, что он в нее влюбился, в нем какие-то зародились сомнения. Он все-таки отказывает ей в любви и сознательно это делает, потому что понимает, что если она не хочет жить (неправильно так говорить, но по-другому не могу), то нет перспективы в этих отношениях. Но самое страшное это даже не смерть Алисы, а смерть ее матери, совершенно здорового человека. Он не считает себя богом. Все претензии, предъявлявшиеся тому же доктору Кеворкяну, что они берут на себя функцию бога. В Клятве Гиппократа есть такая фраза: ''Врач должен помогать пациенту''. Но даже сам факт, что к нему пришла здоровая, пусть и пожилая, женщина Лотта... В результате, он теряет все, и все равно продолжает этим заниматься.

Марина Тимашева: Пьеса есть пьеса, это некий текст, его можно толковать так и сяк, ты можешь играть этого человека ублюдком законченным, ты можешь играть его как убежденного фанатика, ты можешь играть его героем классицистской трагедии, когда борьба между долгом и чувством, пусть даже странно понятым долгом, заканчивается победой долга, а не чувства, и тогда человек может, в результате этой победы, почувствовать себя абсолютно сломанным, уничтоженным. В конце концов, ты можешь играть просто милосердного, доброго человека, который, возможно, запутался в своем представлении о том, как далеко можно зайти в том, чтобы кому-то помогать.

Александр Ливанов: Для меня важно, что он пытается понять людей, которые к нему приходят. Для меня лично. Я понимаю, почему автор выбрал Швейцарию, благополучную страну, для того, чтобы рассуждать над этой проблемой. Но здесь же самое главное - проблема выбора, проблема свободы, что человек должен иметь выбор. Для меня самое важное —что человек должен жить достойно и умереть достойно. Вот ''Преступление и наказание'' Достоевского, ведь никто не говорит про этот роман, что он - хладнокровный убийца, этот Раскольников.

Марина Тимашева: Ну, во-первых, говорят, что он убийца. Но хладнокровный - вряд ли, потому что он все время находится в состоянии горячечном, скажем. К тому же, он раскаивается.

Александр Ливанов: Я думаю, что доктор Штром тоже находится в горячечном состоянии, потому что он принимает на себя эмоциональный фон этих людей. Но для меня важно его стремление помочь людям умирать достойно.

Марина Тимашева: В России, о которой ты сам заговорил, умереть достойно, если ты чем-то тяжко болен, довольно затруднительно. В то же время, умереть достойно, даже при очень тяжелом заболевании, в той же Швейцарии, в общем, не так сложно: страховка, которая оплачивает медикаментозную помощь, персонал, обученный ухаживать за больными, и ухаживать за ними в прекрасно оборудованных палатах. Мне кажется, что в Европе не такая уж проблема умереть достойно, тем не менее, это европейская пьеса. То есть у меня все время возникает ощущение, что то, что вы придумали, сами актеры и режиссер, исходя именно из русской установки, из российской установки, театральной установки на то, чтобы оправдывать героя, входит в противоречие с текстом этой пьесы. Потому что, иначе, зачем автору нагнетать историю с пластиковыми пакетами, похожую на какое-то палаческое действие. Зачем тогда нужна эта часть истории, зачем нужна эта натуралистическая подробность, если мне хотят показать человека доброго, справедливого и желающего помочь?

Александр Ливанов: Нет желания показать человека доброго и справедливого, а есть желание показать человека, чувствующего и сочувствующего. Ты правильно говорила, что есть в Швейцарии возможность это достойно сделать, но он для того, чтобы эти же сытые европейцы задумались об этой проблеме, обостряет ситуацию. Появляются люди, которые просят его о помощи, они хотят расстаться с жизнью, и права выбора никто у них отнять не может. Мы-то, понятно, усиливаем это еще и психологически, как русские артисты. И это правильно, потому что, играя немецкую пьесу, мы, все-таки.... Как фамилия режиссера, который привозил спектакль ''Мужики''?

Марина Тимашева: Франк Касторф, спектакль по Чехову.

Александр Ливанов: Я вижу хороший немецкий театр, холодный, и, вдруг, неожиданно, начинаю сопереживать героине. И мне потом говорят, что она русская, эмигрантка, живет там три года. Ну, вот мы такие артисты. Честно скажу, по-другому мне неинтересно. Причем я какие-то такие нахожу подтверждения того, что мы придумываем. Конечно, там очень много автор изучил, с немецкой точностью изучил ситуацию. Дело в том, что мой первый монолог мы придумали так, что это как пресс-конференция пред залом, который его ненавидит, а он хочет привлечь внимание общественности к этой проблеме, потому что есть такие люди, которым надо помочь, которым запрещена официально эвтаназия. И, как ни странно, выяснилось потом, что тот же самый Кеворкян, у него был случай, когда он записал уход из жизни своего пациента и распространил его по телевизору (за это он и сел в тюрьму на 8 лет), потому что он хотел привлечь внимание общественности к этой проблеме. А мне, как артисту и как человеку, интересен вот этот слом, когда, благодаря каким-то событиям, которые происходят, человек ломается. Потеряв Алису, потеряв все, он продолжает этим заниматься, потому что он не может по-другому.

Марина Тимашева: А ты себе представляешь такого человека в реальности?

Александр Ливанов: Я даже думаю, что у нас в стране такого человека себе представить проще, потому что Густав Штром - законопослушный человек, это не какая-то подпольная организация, которая занимается убийствами.

Марина Тимашева: Вся эта история разыгрывается в рамках серии спектаклей ''Кумиры. Новый формат'', и кумиром в этом спектакле выступает, она самом деле и есть кумир, Ольга Яковлева. Я, когда оказываюсь вблизи от Ольги Михайловны , теряю всякое представление о реальности, видя ее, одновременно вижу (как будто бы у меня в голове хорошим режиссером смонтирован фильм) ее в разных ролях в Театре на Малой Бронной, когда еще был жив Анатолий Васильевич Эфрос.

Александр Ливанов: Ольга Михайловна — звезда, легенда российского театра. Пафосные слова, но другими не скажешь. очень большая актриса, большой человек и потрясающий партнер. Мы прочитали пьесу, только познакомились, мы не знали друг друга лично, и было понятно, что работа будет тяжелая, и не потому, что легендарная Ольга Михайловна сложный человек, а потому, что я понимал, что не соврешь. Планка сразу была задана очень высоко, и я понимал, что мне нужно справиться, чтобы взять очень большую высоту. Она так и работает, она не позволяет ни себе опускаться ниже какого-то заданного уровня, ни кому-то рядом. Это действительно подарок судьбы, и встреча с ней это подарок. Мы стараемся ей соответствовать.

При копировании ссылка на сайт обязательна!

Разработка: AlexPetrov.ru

Хостинг
от Зенон

Хостинг от ZENON