Новости
События, анонсы
Обновления
Биография
Детство и юность
Театральное училище
Семья
Ленком
Малая Бронная
Театр на Таганке
О профессии и о себе
Творчество
Театр
Кино и ТВ
Радиопостановки
Книги
Фотогалерея
В театре и кино
В жизни
Персоны
Анатолий Эфрос
Пресса
Рецензии
Книги о творчестве Ольги Яковлевой
О сайте
Об Ольге Яковлевой
Разработчики сайта
Читайте книгу Ольги Яковлевой
«Если бы знать...»
Пресса => Рецензии
«Женитьба» (Театр на М. Бронной)
, 1975
авторы: Владимирова З. -
СПЕКТАКЛЬ начинается и кончается одинаково. Образом венчания, на котором присутствуют все герои: невеста в фате, жених в праздничной паре, гости. Медленно движется на нас из глубины сцены свадебный кортеж, венчальный хор гремит и крепнет - и, достигнув апогея, обрывается. Но неодинакова функция у этих наплывов. Первый возникает как надежда и обещание, второй—как рухнувший на глазах воздушный, замок, как тень чего-то, что могло бы быть, но чего никогда не случится.
Между этими двумя видениями и располагается спектакль "Женитьба" в Московском драматическом театре на Малой Бронной (постановка А. Эфроса).
Принято считать "Женитьбу" предтечей театра Островского, пьесой застойного быта, с героем, которого не сдвинешь с дивана. Да, этот «миргородский» пласт легко, просматривается в комедии. Но почему ж в таком случае автор определил её жанр, как совершенно невероятное событие в двух действиях? Не потому ли, что ближе, чем к «Миргороду», она стоит к петербургским повестям Гоголя, где нос асессора Ковалева гуляет отдельно от его обладателя и полнится 5 призраками Невский проспект...
Театр остро почувствовал гиперболическую, гротескную природу реализма Гоголя, черты фантасмагории, присущие его письму, и передал алогичность, нелепицу происходящего на сцене как стиль самой николаевской действительности, которая высмеяна в комедии.
Этому ощущению выхолощенности жизни, которую рисует Гоголь, соответствует тотально пустая сцена - она как бы заполняется лишь тем, что создано воображением героев. Исключение — пестрая каморка слева, уставленная клетками с попугаями (символ обманного «счастья», которого жаждет невеста). А когда поворачиваются опоясывающие сцену муаровые заставки, перед нами распахивается панорама старого Петербурга, и на ней—множество молодых людей в белых панталонах, которые куда-то летят, спешат, несутся вскачь. Но это порыв в никуда, бессмысленно-судорожный бег на месте.
Здесь ключ к решению спектакля и к его ритмической структуре. Спектакль полон внешнего движения, но оно лишь выявляет внутреннюю неподвижность героев, олицетворяет жизнь, лишенную развития. Ничего не меняется от того, что Подколесин (Н. Волков) не лежит байбаком на диване, а то и дело вскакивает, срывается с места, дергает воображаемый колокольчик, подзывая замешкавшегося слугу. Что женихи то веером рассыпаются по голой сцене, то набиваются в тесную горенку, образуя групповой портрет. Что заходится в пустопорожнем действии Кочкарев (М. Козаков), охваченный маниакальной идеей сосватать друга с кем попало. Что мячиком скачет туда и сюда захлебывающийся беспредметным восторгом Жевакин (Л. Дуров). Все равно перед нами наваждение: только что было, а смотришь — уже ничего нет.
Отсюда и построение диалога в спектакле. Оно соответствует этой расползающейся жизни: никто никого не слушает,- каждый слышит только себя. Уродство картины еще усиливается от этих перемежающихся монологов, от этой всеобщей навязчивости, столь характерной для гоголевских типов.
Но, нагнетая образ выморочной действительности, сатирически высвечивая «пустяк заботы героев», театр не забывает о другой стороне медали. Чем дальше, тем явственнее звенит в спектакле какая-то щемящая нота. Не оттого только, что угнетает зрелище человеческого падения, но еще и потому, что мотивы «Шинели» и «Записок сумасшедшего» с их бедным героем Поприщиным органически входят в режиссерское построение.
Да, жалки люди, погрязшие в этом болоте, но еще и жалко людей, чья жизнь так нелепо, уродливо складывается. Неустроенность и горькое сиротство Жевакина, жестокая уязвленность Яичницы — Л. Броневого своей смешной фамилией, вечное тоскливое «Прибьет!» Агафьи Тихоновны, и вправду тихой в прекрасном исполнении О. Яковлевой — все это заставляет вспомнить о знаменитом гоголевском смехе сквозь слёзы.
Диалектичное восприятие театром образов комедии сказалось в интерпретации её главной линии. Подколесин и Агафья Тихоновна среди персонажей спектакля — более всего люди. Они еще не отторгнуты от своего человеческого естества, и чувства в них не остыли, не обрели, искаженного характера. Все время думаешь: а может быть, эти двое, сосватанные таким варварским образом, как раз были созданы друг для друга, но унизительность самой процедуры сватовства в конце концов разорвала тонкие нити, связавшие их сердца. Возобладало чувство стыда, чувство истинно нравственное. И потому оправдан подколесинский финальный прыжок в окно, и потому мертвеет, от горя невеста, ибо не оборудована для любви и счастья действительность николаевских лет.
«Женитьба» — спектакль ансамблевый. Он вроде бы не требует анализа каждой актерской работы в отдельности, потому что у всех актеров есть общее понимание целого, которое их вдохновляет. Все же отметим, что ближе всего к стилю и замыслу спектакля подошли О. Яковлева и Л. Дуров и несколько отстает новый для театра артист Д. Дорлиак, слишком вяло раскрывающий мир страстей Анучкина. Хорошо, что перевернута еще одна страница сценической истории «Женитьбы». Что создана такая ее театральная версия, с которой трудно будет не считаться будущим интерпретаторам бессмертной гоголевской комедии.
При копировании ссылка на сайт обязательна!
Разработка:
AlexPetrov.ru
Хостинг от ZENON
Copyright © 2009-2024
Olga-Yakovleva.ru